Версия для печати
Есть ли нечто общее в опыте шахматиста-гроссмейстера, гениального математика и выдающегося менеджера? Что мы понимаем под профессионализмом и как стать профессионалом? Об этом Марии Ефимовой для портала "Что и требовалось доказать" рассказал доктор психологических наук, заведующий Центром когнитивных исследований РАНХиГС Владимир Спиридонов.
- Какие задачи вы перед собой ставили, изучая феномены экспертности и профессионализма?
- Мы изучали экспертов в сфере решения задач и проблем, те случаи, когда люди оказываются чрезвычайно эффективны в решении тех или иных проблемных ситуаций. Речь может идти про несложные задачки из школьного курса алгебры или физики, а может — про плохо описываемые и структурируемые, но при этом очень важные ситуации из области экономики и управления. Оказалось, что феномен профессионализма можно изучать как таковой, потому что профи в разных областях чем-то похожи. При том, разумеется, что есть огромное количество показателей, по которым они отличаются. Это неочевидный вывод, но он был сделан на основе многочисленных наблюдений.
Поначалу мы отталкивались от старой идеи, которая была довольно популярной в советской психологии лет 30-40 назад, что у экспертов формируются универсальные навыки. Считалось, что если человек может хорошо решать задачи одного типа, то он сможет это делать с задачами всех типов. Это в корне неверно: наша психика привязана к конкретным областям задач и опыта. Но тем не менее опыт хорошего шахматиста похож чем-то на опыт хорошего математика, их опыт чем-то похож на опыт успешного управленца или психолога-консультанта и так далее.
- Что это за сходство?
- Эксперты совершенно иначе, чем новички, понимают задачи. Первый раз это показал Герберт Саймон (американский психолог, экономист, специалист по управлению, лауреат Нобелевской премии по экономике. — ЧТД) в 1973 году. Он работал с шахматистами, и выяснилось, что отличие новичков от мастеров можно увидеть в том, как первые и вторые запоминают и воспроизводят шахматные позиции. Выяснилось, что у профи память устроена определенным образом. Они запоминали и выставляли шахматные фигуры осмысленными группами — чанками (от англ. chunk — кусок). Новички использовали такие осмысленные совокупности значительно реже и часто выставляли по одной фигуре. Так вот, у экспертов количество чанков и их разнообразие весьма велико. Эти единицы запоминания и использования знаний тесно связаны со способностью решать задачи. Чем выше экспертность, тем больше чанков и они теснее связаны с тем, как именно вы будете искать решение.
- По сути это описание того, что называют опытом?
- Да. При том, что опыт очень разный, сама форма его организации будет похожей. Кроме того, профессионалы сначала много времени тратят на то, чтобы понять, как устроена задача. Не кидаются сломя голову решать, а разбираются, что дано, что нужно сделать, что можно, что нельзя. Казалось бы, представление о том, как задача может быть устроена, есть у всех. Но новички совершенно уверены, что им все понятно, и сразу пытаются действовать. Эксперты же начинают с, казалось бы, самых простых вещей, но приходят к совершенно другим результатам. Это видно на примере работ психолога Дитриха Дернера, который в начале 1980-х годов использовал компьютерные имитации сложного мира — с флорой, фауной, людьми, рельефом, войнами и так далее. Например, вам дается участок территории и ставится управленческая задача: улучшить благосостояние жителей или понизить смертность. Похоже на современные компьютерные игры (многие из них, кстати, не дотягивают до такого уровня сложности).
- Чем отличались хорошие управленцы?
- Они на ранних этапах решения задавали системе огромное количество вопросов, собирали статистику, совершали чисто исследовательские действия (если я сделаю так, то как система отреагирует?). Они не боялись вернуться в исходную точку. Исследовательские шаги такого рода иногда называют эвристиками: когда человек не решает задачу в строгом смысле слова, а пытается разобраться, как именно она устроена.
- Кажется, что эти шаги доступны всем, что так может действовать любой человек.
- Может и действует — это разные вещи. В работах Дернера сквозит страшное удивление, что рецепты-то простые! Однако успешно с задачами в этих экспериментах справлялись меньше 5% участников. Действительно, все это могут использовать люди без специальной подготовки. Но почему-то не используют. Причем не используют даже в том случае, когда им даются прямые указания — ребята, делайте это, то и вот то.
- Почему так происходит?
- Судя по всему, ответ на этот вопрос будет тот же, что и ответ на вопрос, почему человек не может научиться кататься на велосипеде, просто наблюдая за катающимися. Или почему нельзя выучить иностранный язык, просто слушая разговоры носителей. Предполагается, что все эти достаточно хитрые действия должны быть встроены в вас: должны сформироваться навыки сложно организованного поведения. Более того, профессионалу часто бывает сложно объяснить другим, как он это делает. Как велосипедист держит равновесие? Сел и поехал.
- Значит, главным образом от практики зависит, сможет ли человек стать профессионалом высокого уровня. Но тогда получается, что чем позднее мы приходим в какую-то область, тем сложнее стать экспертами?
- Вовсе нет. Если человек, например, в 30 лет решил сменить профессию или, точнее, род деятельности (слово «профессия» сейчас уходит в прошлое), то за полгода профессионалом он, конечно, не станет. Но, интенсивно занимаясь, он через несколько лет имеет все шансы достичь уровня людей, которые этим занимаются давно. Опять-таки условное правило десяти лет никто не отменял. Если вы много лет подряд занимаетесь чем-то: решением алгебраических задач, управленческих проблем, игрой в шахматы, ездой на велосипеде, и делаете это действительно регулярно (желательно каждый день, пусть даже по чуть-чуть), то все будет хорошо. Но просто почитав книгу по популярной психологии об интересующей области, серьезного результата добиться невозможно.
- Есть что-то еще, что можно назвать общим для всех профессионалов?
- Как показали опыты Дернера со сложными управленческими задачами, все профессионалы владеют различными стратегиями решения. Например, нельзя двигаться только к одной цели. Это проигрышный вариант. Единственный способ найти решение — это быть полителичным, то есть двигаться к разным целям одновременно, придумывать сложные формы поведения, которые помогут закрепиться сразу на нескольких полях. Профессионал, владея несколькими стратегиями, выбирает наиболее удобные. Хотя стратегий ограниченное количество и их даже можно описать на бумаге, воспользоваться ими, просто прочитав о них, нельзя. Стратегия — это то, что вы «выращиваете» на себе: этот процесс похож на то, как формируются двигательные навыки.
Причем универсальных стратегий не бывает в том смысле, что нет экспертов, которые использовали бы все известные сразу. У профессионала есть определенный стиль, свои отточенные, освоенные приемы, свои любимые способы работы. Любимые, потому что приносят хорошие результаты. Мы, например, проводили опыты с программистами. Количество освоенных языков программирования — хороший маркер того, профи программист или еще новичок. Мы пытались их погрузить в проблемную ситуацию. Они заходили на сайт, где был кусок кода, который они должны были исправить. По ходу дела они должны были запросить помощь.
С новичками мы получили классический результат: им сильно помогали эвристические подсказки вроде «Сформулируй свое затруднение», «Знаешь ли ты, что тебе неизвестно?», «Какими условиями можно пренебречь?». С опытными программистами получилось хитро. Выяснилось, что если они начинают следовать нашим подсказкам, то они решают задачу хуже, чем те эксперты, которые не получают подсказок или не пользуются ими. Судя по всему, у них были свои стратегии, и чужие им только мешали. Любопытные результаты были получены и с шахматистами уровня кандидата в мастера спорта. Задачи для них были относительно несложные — трех-пятиходовые комбинации, решение которых занимало от 3 до 10 минут. Мы пытались понять, как шахматисты находят ход в предлагаемых позициях. Мы использовали ай-трекер — прибор, который записывает движения глаз.
У новичков вместо стратегии поиска был винегрет: они достаточно хаотично рассматривали позицию на доске. А эксперты очень быстро находили критические поля и критические фигуры, на которые нужно смотреть, а потом и решающее продолжение. При этом шахматисты высокой квалификации практически не шевелили головой, не делали лишних движений. Они двигали только глазами. Найдя критические фигуры, выделив зону, в которой надо искать решение, они как будто отсекали все остальное. А потом, уже выбрав вариант, делали шаг назад, определяли, нет ли каких-то ошибок в расчетах, не упустили ли они что-нибудь по ходу дела.
- Можно ли как-то классифицировать типы затруднений, с которыми приходится сталкиваться нашему мышлению?
- Не так давно психологи поняли, что есть два типа затруднительных ситуаций: задачи и проблемы. В случае задачи дается цель и какие-то условия, которые ограничивают возможности ее достижения. Кроме того, чаще всего есть и кто-то, кто знает правильный ответ. Дернер и другие психологи обнаружили, что существует более сложный тип затруднений — проблемы: управление территорией, поведение в сложной конфликтной ситуации или, например, построение профессиональной карьеры, выбор вуза. Здесь цель не очень понятна и условия размыты, плохо структурированы.
«Кем я хочу быть?» — спрашивает человек в 18 лет. Да кто его знает! Непонятно, что дано и что надо получить. Этакое проблемное месиво, по-английски problem mess. Люди, хорошо справляющиеся с задачами, вовсе не обязательно хорошо справляются с проблемами. Проблемы требуют совершенно других способностей. Методы поиска решения другие, учить решать проблемы надо иначе, для задач и проблем требуются разные типы мышления. Проблема отличается двумя неприятными особенностями. Во-первых, она состоит из очень разнородных частей.
- То есть это даже не совокупность задач?
- Как раз одна из стандартных стратегий решения — поделить проблему на несколько задач. Но это уже очень большой и сильный шаг вперед. Если вы это сделали, то вы очень эффективный решатель. Вторая неприятность в том, что у решателя никогда нет всей информации. Божественная точка зрения (когда я все знаю), как это называется в философии, здесь отсутствует . Причем ситуация еще и развивается во времени, в ней постоянно что-то меняется. Например, диагностика в медицине. Можно очень долго собирать информацию о больном, но он умрет, пока вы будете узнавать все, что хотите узнать. То есть вы должны по неполным данным быстро принять решение, что нужно делать.
- Сформулированы ли общие алгоритмы решения проблем?
- Это большой вызов для всей психологии мышления. Примерно раз в пять лет появляются новые идеи, которые позволяют что-то оптимизировать в той или иной проблемной ситуации. Хороших идей, увы, немного. Исследования в этой области довольно трудно проводить, сложнее, чем в области решения задач. Чаще всего выводы извлечены из личного или группового опыта людей, которые справились с какой-то проблемой. Это могут быть полководцы, управленческие команды, ученые...
Первый шаг: мы должны определить, куда именно мы хотим идти и что хотим получить. Это называется самоопределение, и с ним сложнее всего. Чего хочется, чего просит душа, на что хватит окаянства, как говорится. В чем мы можем пойти против мнения значимых людей — родителей или начальства? В какую сторону мы пойдем, учитывая, что сама проблема очень туманная? Какая у нас система целей?
Второй шаг — это определение, поиски, перепись имеющихся у нас ресурсов. Что мы можем вложить в решение проблемы, какие у нас есть для этого знания, умения, люди, время, силы, деньги. Опыт решения аналогичной проблемы — это тоже ресурс. Если мы можем от конкурента переманить того, кто умеет что-то нужное нам делать, — это уже здорово. Не факт, что поможет, но это ресурс.
И третий шаг — это использование процедур группового решения. Когда проблемы решаются группами людей, нужно уметь правильно распределять роли, строить взаимодействие в острых ситуациях, когда решения должны приниматься быстро. Насколько мы умеем взаимодополнять сильные и слабые стороны друг друга?
Есть специальные методы, как это делать, важные для любых деятельностных, экономико-управленческих сфер, в том числе и семейных. Несколько лет назад была очень симпатичная австрийская работа, где изучали семьи как группы, решающие задачи. Взяли людей с большим семейным стажем и выяснили, что они отлично умеют взаимодействовать и решать задачи, так как каждый хорошо понимает, что собой представляет партнер, каков он или она. Они очень четко закрывают проблемные места друг друга и работают своими сильными сторонами. По тестам на интеллект семьи с большим совместным стажем проигрывали семьям с меньшим стажем, но зато легко выигрывали с точки зрения совместной работы.
- Есть ли данные наблюдений за тем, как эксперты решают проблемы?
- Да, конечно. Исследователи работали с пожарными, которые командуют тушением огня на больших и сложных объектах, например, на нефтеперегонном заводе. А такого рода ситуация — это типичная проблема, потому требуется очень много различных действией, координации большого числа людей, потому что развитие ситуации малопредсказуемо. Причем ученые смотрели не только на то, что говорят эти люди, как отдают команды, но и фиксировали, куда они смотрят на мониторах, стоящих перед ними. Профессионалы такого уровня могли не только правильно и быстро собрать информацию, чтобы предсказать, куда пойдет огонь, но и организовать правильным образом тушение в этой ситуации, распределить ресурсы и адресно направить усилия.
- Насколько важна творческая составляющая в решении задач?
- Психологи предпочитают говорить не о творчестве, а о продуктивном мышлении, о найденных продуктивных решениях. Конечно, такой тип мышления важен, особенно в решении сложных задач, и в наибольшей степени — в решении проблем. Новаторство, неожиданность, умение применить что-то, что не пришло в голову остальным, в нужный момент извлечь из своего арсенала нужный прием или комплекс приемов... Чем больше человек знает, тем сложнее ему из этой гигантской библиотеки достать то, что необходимо. В арсенале у профессионала только самое нужное. Помните, Шерлок Холмс говорил, что на его «чердаке» только самые необходимые инструменты, в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама, вроде того, кто такой Коперник, там нет.
- Какую роль в профессионализме играют традиции решения задач? Какое соотношение «проторенной дороги» и новых подходов приведет к успеху?
- В науке, музыке или спорте ответ достаточно очевиден. В других областях все не так понятно. Например, управление. Тиражировать опыт успешных бизнес-стартапов чрезвычайно затруднительно. Не бывает точной копии той ситуации, в которой стартовала Toyota 80 лет назад, начиная делать автомобили. Если люди стартуют в других странах и с других позиций, то это будут совершенно другие автомобильные компании. Традиции важны там, где есть хорошо описанные нормы деятельности. В науке и некоторых других областях они есть, в других больше вариабельность. Для бизнеса важно соотношение среды, ресурса и бизнес-идеи, из которой что-то вырастает.
Кроме того, если мы посмотрим на отцов-основателей успешных компаний, то увидим еще и какие-то удивительные личные качества: придумав идею и вдохновившись ею, они год за годом упорно ее реализовывали, несмотря на препятствия. Здесь мы найдем, конечно, не только экспертность в области решения задач, с которой мы начали, но еще и огромное количество самых разных важных компетенций.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
- Какие задачи вы перед собой ставили, изучая феномены экспертности и профессионализма?
- Мы изучали экспертов в сфере решения задач и проблем, те случаи, когда люди оказываются чрезвычайно эффективны в решении тех или иных проблемных ситуаций. Речь может идти про несложные задачки из школьного курса алгебры или физики, а может — про плохо описываемые и структурируемые, но при этом очень важные ситуации из области экономики и управления. Оказалось, что феномен профессионализма можно изучать как таковой, потому что профи в разных областях чем-то похожи. При том, разумеется, что есть огромное количество показателей, по которым они отличаются. Это неочевидный вывод, но он был сделан на основе многочисленных наблюдений.
Поначалу мы отталкивались от старой идеи, которая была довольно популярной в советской психологии лет 30-40 назад, что у экспертов формируются универсальные навыки. Считалось, что если человек может хорошо решать задачи одного типа, то он сможет это делать с задачами всех типов. Это в корне неверно: наша психика привязана к конкретным областям задач и опыта. Но тем не менее опыт хорошего шахматиста похож чем-то на опыт хорошего математика, их опыт чем-то похож на опыт успешного управленца или психолога-консультанта и так далее.
- Что это за сходство?
- Эксперты совершенно иначе, чем новички, понимают задачи. Первый раз это показал Герберт Саймон (американский психолог, экономист, специалист по управлению, лауреат Нобелевской премии по экономике. — ЧТД) в 1973 году. Он работал с шахматистами, и выяснилось, что отличие новичков от мастеров можно увидеть в том, как первые и вторые запоминают и воспроизводят шахматные позиции. Выяснилось, что у профи память устроена определенным образом. Они запоминали и выставляли шахматные фигуры осмысленными группами — чанками (от англ. chunk — кусок). Новички использовали такие осмысленные совокупности значительно реже и часто выставляли по одной фигуре. Так вот, у экспертов количество чанков и их разнообразие весьма велико. Эти единицы запоминания и использования знаний тесно связаны со способностью решать задачи. Чем выше экспертность, тем больше чанков и они теснее связаны с тем, как именно вы будете искать решение.
- По сути это описание того, что называют опытом?
- Да. При том, что опыт очень разный, сама форма его организации будет похожей. Кроме того, профессионалы сначала много времени тратят на то, чтобы понять, как устроена задача. Не кидаются сломя голову решать, а разбираются, что дано, что нужно сделать, что можно, что нельзя. Казалось бы, представление о том, как задача может быть устроена, есть у всех. Но новички совершенно уверены, что им все понятно, и сразу пытаются действовать. Эксперты же начинают с, казалось бы, самых простых вещей, но приходят к совершенно другим результатам. Это видно на примере работ психолога Дитриха Дернера, который в начале 1980-х годов использовал компьютерные имитации сложного мира — с флорой, фауной, людьми, рельефом, войнами и так далее. Например, вам дается участок территории и ставится управленческая задача: улучшить благосостояние жителей или понизить смертность. Похоже на современные компьютерные игры (многие из них, кстати, не дотягивают до такого уровня сложности).
- Чем отличались хорошие управленцы?
- Они на ранних этапах решения задавали системе огромное количество вопросов, собирали статистику, совершали чисто исследовательские действия (если я сделаю так, то как система отреагирует?). Они не боялись вернуться в исходную точку. Исследовательские шаги такого рода иногда называют эвристиками: когда человек не решает задачу в строгом смысле слова, а пытается разобраться, как именно она устроена.
- Кажется, что эти шаги доступны всем, что так может действовать любой человек.
- Может и действует — это разные вещи. В работах Дернера сквозит страшное удивление, что рецепты-то простые! Однако успешно с задачами в этих экспериментах справлялись меньше 5% участников. Действительно, все это могут использовать люди без специальной подготовки. Но почему-то не используют. Причем не используют даже в том случае, когда им даются прямые указания — ребята, делайте это, то и вот то.
- Почему так происходит?
- Судя по всему, ответ на этот вопрос будет тот же, что и ответ на вопрос, почему человек не может научиться кататься на велосипеде, просто наблюдая за катающимися. Или почему нельзя выучить иностранный язык, просто слушая разговоры носителей. Предполагается, что все эти достаточно хитрые действия должны быть встроены в вас: должны сформироваться навыки сложно организованного поведения. Более того, профессионалу часто бывает сложно объяснить другим, как он это делает. Как велосипедист держит равновесие? Сел и поехал.
- Значит, главным образом от практики зависит, сможет ли человек стать профессионалом высокого уровня. Но тогда получается, что чем позднее мы приходим в какую-то область, тем сложнее стать экспертами?
- Вовсе нет. Если человек, например, в 30 лет решил сменить профессию или, точнее, род деятельности (слово «профессия» сейчас уходит в прошлое), то за полгода профессионалом он, конечно, не станет. Но, интенсивно занимаясь, он через несколько лет имеет все шансы достичь уровня людей, которые этим занимаются давно. Опять-таки условное правило десяти лет никто не отменял. Если вы много лет подряд занимаетесь чем-то: решением алгебраических задач, управленческих проблем, игрой в шахматы, ездой на велосипеде, и делаете это действительно регулярно (желательно каждый день, пусть даже по чуть-чуть), то все будет хорошо. Но просто почитав книгу по популярной психологии об интересующей области, серьезного результата добиться невозможно.
- Есть что-то еще, что можно назвать общим для всех профессионалов?
- Как показали опыты Дернера со сложными управленческими задачами, все профессионалы владеют различными стратегиями решения. Например, нельзя двигаться только к одной цели. Это проигрышный вариант. Единственный способ найти решение — это быть полителичным, то есть двигаться к разным целям одновременно, придумывать сложные формы поведения, которые помогут закрепиться сразу на нескольких полях. Профессионал, владея несколькими стратегиями, выбирает наиболее удобные. Хотя стратегий ограниченное количество и их даже можно описать на бумаге, воспользоваться ими, просто прочитав о них, нельзя. Стратегия — это то, что вы «выращиваете» на себе: этот процесс похож на то, как формируются двигательные навыки.
Причем универсальных стратегий не бывает в том смысле, что нет экспертов, которые использовали бы все известные сразу. У профессионала есть определенный стиль, свои отточенные, освоенные приемы, свои любимые способы работы. Любимые, потому что приносят хорошие результаты. Мы, например, проводили опыты с программистами. Количество освоенных языков программирования — хороший маркер того, профи программист или еще новичок. Мы пытались их погрузить в проблемную ситуацию. Они заходили на сайт, где был кусок кода, который они должны были исправить. По ходу дела они должны были запросить помощь.
С новичками мы получили классический результат: им сильно помогали эвристические подсказки вроде «Сформулируй свое затруднение», «Знаешь ли ты, что тебе неизвестно?», «Какими условиями можно пренебречь?». С опытными программистами получилось хитро. Выяснилось, что если они начинают следовать нашим подсказкам, то они решают задачу хуже, чем те эксперты, которые не получают подсказок или не пользуются ими. Судя по всему, у них были свои стратегии, и чужие им только мешали. Любопытные результаты были получены и с шахматистами уровня кандидата в мастера спорта. Задачи для них были относительно несложные — трех-пятиходовые комбинации, решение которых занимало от 3 до 10 минут. Мы пытались понять, как шахматисты находят ход в предлагаемых позициях. Мы использовали ай-трекер — прибор, который записывает движения глаз.
У новичков вместо стратегии поиска был винегрет: они достаточно хаотично рассматривали позицию на доске. А эксперты очень быстро находили критические поля и критические фигуры, на которые нужно смотреть, а потом и решающее продолжение. При этом шахматисты высокой квалификации практически не шевелили головой, не делали лишних движений. Они двигали только глазами. Найдя критические фигуры, выделив зону, в которой надо искать решение, они как будто отсекали все остальное. А потом, уже выбрав вариант, делали шаг назад, определяли, нет ли каких-то ошибок в расчетах, не упустили ли они что-нибудь по ходу дела.
- Можно ли как-то классифицировать типы затруднений, с которыми приходится сталкиваться нашему мышлению?
- Не так давно психологи поняли, что есть два типа затруднительных ситуаций: задачи и проблемы. В случае задачи дается цель и какие-то условия, которые ограничивают возможности ее достижения. Кроме того, чаще всего есть и кто-то, кто знает правильный ответ. Дернер и другие психологи обнаружили, что существует более сложный тип затруднений — проблемы: управление территорией, поведение в сложной конфликтной ситуации или, например, построение профессиональной карьеры, выбор вуза. Здесь цель не очень понятна и условия размыты, плохо структурированы.
«Кем я хочу быть?» — спрашивает человек в 18 лет. Да кто его знает! Непонятно, что дано и что надо получить. Этакое проблемное месиво, по-английски problem mess. Люди, хорошо справляющиеся с задачами, вовсе не обязательно хорошо справляются с проблемами. Проблемы требуют совершенно других способностей. Методы поиска решения другие, учить решать проблемы надо иначе, для задач и проблем требуются разные типы мышления. Проблема отличается двумя неприятными особенностями. Во-первых, она состоит из очень разнородных частей.
- То есть это даже не совокупность задач?
- Как раз одна из стандартных стратегий решения — поделить проблему на несколько задач. Но это уже очень большой и сильный шаг вперед. Если вы это сделали, то вы очень эффективный решатель. Вторая неприятность в том, что у решателя никогда нет всей информации. Божественная точка зрения (когда я все знаю), как это называется в философии, здесь отсутствует . Причем ситуация еще и развивается во времени, в ней постоянно что-то меняется. Например, диагностика в медицине. Можно очень долго собирать информацию о больном, но он умрет, пока вы будете узнавать все, что хотите узнать. То есть вы должны по неполным данным быстро принять решение, что нужно делать.
- Сформулированы ли общие алгоритмы решения проблем?
- Это большой вызов для всей психологии мышления. Примерно раз в пять лет появляются новые идеи, которые позволяют что-то оптимизировать в той или иной проблемной ситуации. Хороших идей, увы, немного. Исследования в этой области довольно трудно проводить, сложнее, чем в области решения задач. Чаще всего выводы извлечены из личного или группового опыта людей, которые справились с какой-то проблемой. Это могут быть полководцы, управленческие команды, ученые...
Первый шаг: мы должны определить, куда именно мы хотим идти и что хотим получить. Это называется самоопределение, и с ним сложнее всего. Чего хочется, чего просит душа, на что хватит окаянства, как говорится. В чем мы можем пойти против мнения значимых людей — родителей или начальства? В какую сторону мы пойдем, учитывая, что сама проблема очень туманная? Какая у нас система целей?
Второй шаг — это определение, поиски, перепись имеющихся у нас ресурсов. Что мы можем вложить в решение проблемы, какие у нас есть для этого знания, умения, люди, время, силы, деньги. Опыт решения аналогичной проблемы — это тоже ресурс. Если мы можем от конкурента переманить того, кто умеет что-то нужное нам делать, — это уже здорово. Не факт, что поможет, но это ресурс.
И третий шаг — это использование процедур группового решения. Когда проблемы решаются группами людей, нужно уметь правильно распределять роли, строить взаимодействие в острых ситуациях, когда решения должны приниматься быстро. Насколько мы умеем взаимодополнять сильные и слабые стороны друг друга?
Есть специальные методы, как это делать, важные для любых деятельностных, экономико-управленческих сфер, в том числе и семейных. Несколько лет назад была очень симпатичная австрийская работа, где изучали семьи как группы, решающие задачи. Взяли людей с большим семейным стажем и выяснили, что они отлично умеют взаимодействовать и решать задачи, так как каждый хорошо понимает, что собой представляет партнер, каков он или она. Они очень четко закрывают проблемные места друг друга и работают своими сильными сторонами. По тестам на интеллект семьи с большим совместным стажем проигрывали семьям с меньшим стажем, но зато легко выигрывали с точки зрения совместной работы.
- Есть ли данные наблюдений за тем, как эксперты решают проблемы?
- Да, конечно. Исследователи работали с пожарными, которые командуют тушением огня на больших и сложных объектах, например, на нефтеперегонном заводе. А такого рода ситуация — это типичная проблема, потому требуется очень много различных действией, координации большого числа людей, потому что развитие ситуации малопредсказуемо. Причем ученые смотрели не только на то, что говорят эти люди, как отдают команды, но и фиксировали, куда они смотрят на мониторах, стоящих перед ними. Профессионалы такого уровня могли не только правильно и быстро собрать информацию, чтобы предсказать, куда пойдет огонь, но и организовать правильным образом тушение в этой ситуации, распределить ресурсы и адресно направить усилия.
- Насколько важна творческая составляющая в решении задач?
- Психологи предпочитают говорить не о творчестве, а о продуктивном мышлении, о найденных продуктивных решениях. Конечно, такой тип мышления важен, особенно в решении сложных задач, и в наибольшей степени — в решении проблем. Новаторство, неожиданность, умение применить что-то, что не пришло в голову остальным, в нужный момент извлечь из своего арсенала нужный прием или комплекс приемов... Чем больше человек знает, тем сложнее ему из этой гигантской библиотеки достать то, что необходимо. В арсенале у профессионала только самое нужное. Помните, Шерлок Холмс говорил, что на его «чердаке» только самые необходимые инструменты, в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама, вроде того, кто такой Коперник, там нет.
- Какую роль в профессионализме играют традиции решения задач? Какое соотношение «проторенной дороги» и новых подходов приведет к успеху?
- В науке, музыке или спорте ответ достаточно очевиден. В других областях все не так понятно. Например, управление. Тиражировать опыт успешных бизнес-стартапов чрезвычайно затруднительно. Не бывает точной копии той ситуации, в которой стартовала Toyota 80 лет назад, начиная делать автомобили. Если люди стартуют в других странах и с других позиций, то это будут совершенно другие автомобильные компании. Традиции важны там, где есть хорошо описанные нормы деятельности. В науке и некоторых других областях они есть, в других больше вариабельность. Для бизнеса важно соотношение среды, ресурса и бизнес-идеи, из которой что-то вырастает.
Кроме того, если мы посмотрим на отцов-основателей успешных компаний, то увидим еще и какие-то удивительные личные качества: придумав идею и вдохновившись ею, они год за годом упорно ее реализовывали, несмотря на препятствия. Здесь мы найдем, конечно, не только экспертность в области решения задач, с которой мы начали, но еще и огромное количество самых разных важных компетенций.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
29.09.2018, 375 просмотров.